Сердце Ангела - Страница 65

— Возможно, добавит мне приятных воспоминаний, — заметил я после того, как он прошел. — А когда я проявлю свои пленки, у меня останется и кое-какая память о тебе для домашнего альбома. — Я поднял повыше желтую кассету с пленкой, чтобы он хорошо ее разглядел. — Мой любимый снимок — тот, где ты трахаешь маленького толстяка. Может, я даже закажу увеличить его для себя.

— Ты блефуешь.

— Неужели? — Я показал ему свою "лейку". — Я отснял две кассеты по тридцать шесть кадров. Как говорится, все здесь, черным по белому.

— Там недостаточно светло для фотосъемок.

— Для пленки "трайэкс" достаточно. Вижу, фотография не входит в число твоих увлечений. Те снимки, что посочнее, я повешу на доску для объявлений в твоей конторе. Газеты тоже получат от них удовольствие. Не говоря уже о полиции. — Я повернулся, собираясь уходить. — До скорого. Почему бы тебе не начать молиться дьяволу? Может, он придет и освободит тебя?

Презрительная ухмылка Круземарка сменилась гримасой глубокого беспокойства.

— Энджел, погоди. Давай обговорим все это.

— Именно это мне и нужно, хозяин. Ты говори, а я послушаю.

Круземарк вытянул свободную руку.

— Отдай мне эту пленку. Я расскажу тебе все, что знаю.

— Ну нет, — рассмеялся я. — Вначале спой. Если песенка мне понравится, ты получишь пленку.

Круземарк потер переносицу и уставился на грязный пол.

— Ну хорошо. — Его глаза прыгали вверх-вниз, как йо-йо, следя за тем, как я подбрасывал и ловил в ладонь пленку. — Впервые я встретил Джонни зимой тридцать девятого. Был канун Сретенья. Праздновали в доме у одной особы — имя не имеет значения, ее нет в живых уже лет десять. Она жила в особняке на Пятой авеню, возле того места, где строят этот гадкий музей Франка Ллойда Райта. [Райт, Ф. Л. (1869–1959) — американский архитектор, применявший методы инженерии в архитектуре. Известен разработкой интерьера в музее Гуттенхейма (1946–1956).] В те времена дом ее славился своими балами — типа тех, что задавала миссис Астор и прочие. Но, как мне стало известно, большая бальная зала использовалась только для ритуалов Старой Веры и Шабашей.

— Черной Мессы?

— Иногда. Я не посетил там ни одной, но у меня были друзья, которые посещали их. Впрочем, вернемся к вечеру, когда я встретил Джонни. Он с самого начала произвел на меня впечатление. Молодой, лет девятнадцать-двадцать, — а было в нем что-то особенное. Чувствовалось, как сила струится из него подобно электрическому току. Я никогда не видел таких живых, как у него, глаз, а повидал я их немало.

Я познакомил его с моей дочерью, и они сразу приглянулись друг другу. Она уже превосходила меня в "черном искусстве" и сразу распознала в Джонни это "нечто". Его карьера лишь начиналась, и он жаждал славы и богатства. Силы у него уже хватало в избытке. Я наблюдал, как он вызывает дух Люцифуг Рофокаль в моей собственной гостиной. Это очень сложная процедура.

— И ты думаешь, я все это проглочу? Круземарк оперся спиной о лесенку, поставив одну ногу на нижнюю перекладину.

— Проглотишь или выплюнешь — мне плевать. Это правда. Джонни влез туда гораздо глубже, чем посмел это сделать я. То, что он проделывал, могло свести с ума обычного человека. Он всегда хотел большего. Он хотел всего. Вот почему он и заключил договор с Сатаной.

— Договор о чем?

— Обычная сделка. Он продал душу за то, чтобы стать звездой.

— Бред!

— Это правда.

— Нет, чушь, и ты это хорошо знаешь. Ты еще скажешь, что он подписал этот контракт кровью?

— Я не знаю подробностей. — Высокомерный взгляд магната выражал нетерпеливое презрение. — Принимая посвящение, Джонни провел полуночный час в одиночестве, в церкви Святой Троицы. Не следует шутить над этим, Энджел, особенно над силами, которые тебе неподвластны.

— Ну хорошо, допустим, я поверил: Джонни Фаворит заключил сделку с дьяволом.

— Его Величество Сатана поднялся из бездны Ада. Наверное, это было величественное зрелище!

— Но продажа души — рискованная затея. Вечность — слишком большой срок.

Круземарк улыбнулся, и его улыбка походила скорее на злобную гримасу.

— Тщеславие, — бросил он. — Джонни грешил тщеславием. Он вздумал перехитрить самого Князя Тьмы.

— Каким образом?

— Ты должен понять: я не ученый, я лишь верующий. Я посещал ритуалы как свидетель, но не смог бы объяснить магическую суть посвящений или смысл недельной подготовки к ним.

— Ближе к делу.

Не успел он продолжить, как его прервал экспресс, направляющийся к центру. Я следил за ним, но он выдержал мой взгляд и, быстро прогоняя в уме свою историю, не выдал себя ни малейшим жестом, дожидаясь, пока мимо промчится последний вагон.

— С помощью Сатаны Джонни очень быстро стал знаменитым. По-настоящему знаменитым. За одну ночь он попал в заголовки газет, а через пару лет разбогател, как Крез. По-моему, успех вскружил ему голову. Он поверил, будто источник силы в нем самом, а не в Хозяине Тьмы. А вскоре Джонни и вовсе принялся хвастать, что нашел способ увильнуть от выполнения своего обязательства по сделке.

— И ему это удалось?

— Он попытался. У него была порядочная библиотека, и он отыскал некий полузабытый ритуал в рукописи какого-то алхимика времен Возрождения. Ритуал касался трансмутации душ. Джонни пришло в голову поменяться с кем-либо психическим кодом. То есть, стать изначально другой личностью.

— Продолжай.

— Что ж, ему понадобилась жертва. Некто его возраста, родившийся под тем же знаком. Джонни нашел молодого солдата, только что вернувшегося из Северной Африки, откуда тогда прибывали наши первые раненые. У парня было новехонькое демобилизационное медсвидетельство, и он праздновал канун Нового года. Джонни выбрал его из толпы на Таймс-сквер. Он опоил его в баре наркотиком, а затем отвез к себе. Там и состоялась церемония.